Дорогой гребаный дневник,
Я отыскала наконец "ту самую" новую теорию. Искать-то я умею)
Написала К. Оказалось, что у нее то же самое. Причем это "то же самое" было ее самой первой мыслью, но гугль разубедил. Ставить я на нее, наверное, не буду, потому что слишком уж много лишних отвлекающих маневров в серии получается. Но к чести придумавших это стоит сказать, что теория проста, красива и согласуется с каноном именно так, как это обычно бывает у Мофтиссов. То есть какие-то отдельные слова и эпизоды, упомянутые практически вскользь приобретают вид самостоятельных больших идей. Я до этого не додумалась вообще. Стася сказала, что ей тоже это сразу в голову пришло, но потерялось в глубоких умствованиях) Ну что тут скажешь? Умные они. А я, пожалуй, останусь с трупом.
Сейчас сижу рисую бланки ставок в фш, другой рукой пишу фандомно-рейхенбахские пародии на Гомера и Мендельштама. Сестра завтра идет троллить преподшу по истории тем же самым Гомером, а еще Кантом, Лютером и другими веселыми человечками. К ее чести стоит сказать, что моей была только подача и обрисовка идей. Все остальное, включая поиск цитат и фактов, прослеживание мыслей и, собственно, написание текста, Стаська сделала сама. Она у меня умница. Доклад ее я прочла. Написала она его самостоятельно, и это видно, так что претензий не будет. Ну не люблю я эту Людмилу Валентиновну. Когда я училась, ей уже было лет пятьдесят. И она до сих пор бедным детям мозги трахает. В общем, дорогой гребаный дневник, пожелай Стасе удачи в нелегком деле троллинга этой карги.
Пойду бланки дорисовывать)

@темы: дорогой гребаный дневник, а я ветошь, The Final Problem a.k.a. Reichenbach

---

Щас разберу свою бездарную нцу по камешкам

Дорогой гребаный дневник,
После завершения многострадального перевода у меня осталось немного времени, и я решила сделать то, что давно хотела сделать — критический разбор "собак". Не Баскервилей, конечно, а своих собственных. Потому что я в принципе не могла понять, нравится мне этот опус или нет, и что именно в нем не так. Были какие-то смутные претензии, не переходящие ни во что осмысленное. Поэтому я села и стала вчитываться. Стало понятно, да.
В общем, критическим разбор, конечно, не получился, ибо своё же, родное, но что есть, то есть. Сам процесс доставил

Разбор (подстрочник)

Она придерживает волосы рукой, вынимая черные шпильки, и шпильки аккуратно падают на стол одна за другой. /Нормальные авторы не начинают текст со слова «она». А то, что имя не вписалось в предложение – проблема того, кто это писал, и только его.
Эта квартира выглядит так, будто в ней писали заметки о ходе Первой Мировой или оплакивали смерть королевы Виктории – тяжелые занавески, полуразвалившаяся оконная рама в заговоре с бесконечными сквозняками, выцветший колькотаровый ковер. /В половине домов исторической части Лондона могли происходить указанные события, при этом такие дома не являются ветхими землянками, как здесь описано. А что за «колькотаровый ковер»? Неуклюжая попытка выпендриться малознакомым названием оттенка? Где вы ковры такие видели?
Ей нравится. Соседи-старожилы рассказывали, что дом хотели снести, но в последний момент объявился неожиданный меценат, и дом остался на месте. Никаких разбирательств, никаких статей в мелкой районной газетке – вообще ничего, просто явился непонятно кто, сделал непонятно что и сбежал. /Ирен в Россию уехала что ли? Слишком уж по-русски все это звучит. Так и представляется аварийный дом, из которого хотят выселить несчастных старушек в голые стены новостроек, и трехлистовая газетка «Красное Село», которая об этом умолчала. В Британии вообще выпускают такие «районные» газеты? Если да, то можно было хотя бы название указать, а то впечатление складывается, будто автор просто ляпнул, лишь бы ляпнуть. А так, кстати, и было.
Ей нравится эта история. Нравится настолько, что она передумала переезжать. Внутренний голос, страшный зануда, говорил, что в ее положении нельзя оставаться на одном месте, но… мало ли, кто что сказал. /Так Ирен теперь тоже сентиментальная старушка божий одуванчик? Понравилась история – остаюсь, а все доводы разума буду называть занудными.
Она вынимает последнюю шпильку и глядит перед собой, не убирая руку с волос. /И с чего это она вдруг замирает и глядит перед собой? Если то, что написано ниже, действительно происходит после этого, то непонятно. Если во время – надо ставить тире, например, а не точку.
Где-то внизу скрипит входная дверь, ворчит лестница под медленными шагами. Все соседи дома, всем за шестьдесят – какие могут быть гости среди ночи? /Нет, это, конечно, универсальная обстановка, и вообще может случиться где угодно, но опять звучит по-русски. Соседки, которым за шестьдесят, дверь скрипучая, за шершавой стеной тьма колючая… Ну вы поняли.
По горлу пробегает напряжение. Наверное, стоило переехать. Хотя бы убраться из Англии. /Да неужели? Бабуська-то наша одумалась!
Но панику плодить еще рано – чтобы утром не было стыдно за странную слабость. /Нет, автор, не поэтому ее рано плодить. А потому что шаги в парадной еще не означают, что пришли именно за тобой. А то Ирен, получается, бросается в крайности – то абсолютное наплевательство на такой очевидный промах, то паранойя на ранней стадии.
Можно просто постоять и подождать, пока не стихнет скрежет замка. Его можно открыть заколкой за полминуты – она проверяла. /Так бы сразу и сказали, что кто-то уже в замке роется. Опять никакой последовательности, отчего мысли и действия выглядят взятыми с потолка.
У самого пола залегает холодный ветер, когда дверь беззвучно открывается и так же беззвучно закрывается на замок. Приближающиеся шаги слишком знакомые, присутствие – нет, не привычное, но тоже известное, не сложно понять. /Не сложно, конечно. Увидеть еще проще, не?
Она улыбается.
–Какая неожиданность, мистер Холмс.
Шерлок не отвечает. Стоит позади, почти касаясь тонкого синего халата. /И только теперь выясняется, что стояла она спиной к двери. Раньше надо было говорить, текст должен быть понятным.
Ирен опускает руку, волосы опадают на плечи тонкими прядями, рука зависает в воздухе – ей, в отличие от волос, пока не нашлось места.
–И чего же вы хотите? – Спрашивает мисс Адлер, пряча в голосе игривую улыбку. На лице можно не прятать – лицо на затылке не отражается. /И сразу игривая улыбка. Откуда игривая-то? Или она по загадочному молчанию поняла, что Шерлок пришел ее отыметь? Нет, пусть понимает на здоровье, но читателю-то тоже рассказать не мешало бы.
–С какой стати я должен чего-то хотеть? /Да действительно, просто так пришел, чего уж там: «Возьмем, да и припремся к Элис».
–В загробный мир не приходят просто так, – рука так и висит в воздухе, чуть ниже плеча.
–Откуда сразу «мир»? Всего один мертвец.
–Зато живой. Серьезно, мистер Холмс, зачем вы пришли?
Мистер Холмс молчит, намеренно – это чувствуется – медлит почти полминуты, а потом произносит задумчиво и сосредоточенно, как дедуктивный вывод: / «Дедуктивный вывод» – какая-то не очень точная конструкция. Можно было открыть учебник логики и глянуть, как правильнее, но нет, лень-матушка же вперед нас родилась.
–Хочу иметь вас на этом столе, пока вы не попросите пощады. Дважды.
Ирен не раздражает эта странная игра, нет. Ей просто не нравится, когда мяукают собаки. / «Мяукают собаки» – во-первых, дает лишние ассоциации – почему собаки, злые что ли? Или кусаются? А мяукают почему? Потому что изображают невинность? Наоборот же все, – а во-вторых, звучит примитивно – можно было заменить на что-нибудь другое.
–Я же сказала, серьезно.
Воздух резко колышется. /Плохо. В русском языке есть идиома «не колышет», которая означает пофигизм, отстраненность и накладывает отпечаток некоторой замедленности действия. Чтобы описать стремительность нужно выбрать такое слово, которое не вызывает подобных ассоциаций.
Одно движение – и тонкие запястья в кольцах длинных пальцев.
–А я не шучу.
Он разворачивает ее к себе. Непреодолимое искушение поглядеть на ее удивленное лицо: «Что, правда?». И сам смотрит вопросительно.
Пара секунд – игра в переглядки. /Нет такого слова.
Его вопросительный взгляд похож на цветочную клумбу в пустыне – так же интересно и так же не к месту. Ирен отпускает смешок.
–Вы что, согласия моего ждете?
–Почему нет? – Взгляд еще более вопросительный, почти недоуменный.
–Потому что не по правилам. /Опять читатель остался в дураках. Потому что спросить согласия, прежде чем трахнуть, тем более на столе, – это как раз таки по правилам. Если автор имеет в виду, что в Тематическом сообществе после начала сессии Топы вопросительными взглядами не машут, то читателю этого никто не объяснил. Можно было хотя бы намекнуть.
-Правила придумали идиоты. /Выглядит как жалкая попытка снизит градус ООСности за счет использования фразы, звучавшей в каноне.
Ирен мельком оглядывается назад:
–Не на столе. Он старый, может рухнуть. /Не может, это же стол. Он может сломаться, развалиться, но не рухнуть. Рухнуть может ветхая землянка.
–Кровать?
–Была где-то. /Знакомьтесь – Ирен Петросян!
Она пытается сделать шаг в сторону спальни, но мистер Холмс не отпускает ее рук, заставляя остаться на месте. Ирен выжидает, думает, как бы съязвить покрасочнее, но, встретившись с ним глазами, откладывает эту мысль в темный угол и молча указывает взглядом на самую дальнюю дверь. И идет за ним. /Это последнее короткое предложение здесь для того, чтобы разбавить предыдущее, длинное и громоздкое? Заметно. И это плохо.
Комната в ярко-рыжем свете торшера (Сколько лет ему? Тридцать? Сорок?) кажется до неприличия тесной. Синий халат с черной рубашкой укладываются на полу, глядят в оба, стыдливо краснеют. Черт с ней с рубашкой, но почему краснеет ее халат – никакая дедукция не ответит на этот вопрос. /Конкурс: кто придумает более бездарное олицетворение, получит приз! И как именно они «краснеют»? Фигурально? Учитывая, что до этого были указаны цвета, думается иначе.
Шерлок аккуратно роняет Ирен на кровать.
–Почему? – Спрашивает она очень быстро, как будто это последний шанс спросить.
–Почему что?
–Всё. Почему именно сейчас? Почему вам вдруг захотелось иметь меня на столе? Почему вы вообще явились ко мне? У всего есть причина, так поведайте мне её. /Слишком много вопросов. Этот персонаж так не разговаривает. Нужно было сделать один, точный и лаконичный.
–Сами подумайте, – спокойно отвечает Шерлок. – Это ведь так сексуально.
И наклоняется ближе, дышит над самым ухом, положив руку на голову. /Температуру меряет? Руку на голову никто в такой обстановке не кладет. К тому же, если он при этом наклоняется, то частично опирается на эту руку. Череп проломит.
С непривычки хочется всё перевернуть – чтобы пол был вместо потолка, а она, как обычно, сверху. Поздновато думать о привычках, когда под кожей смятая белая ткань, а на голове чужая рука. Она не думает, нет. Ей просто не нравится, когда мяукают собаки.
Ирен чувствует, что вот-вот попытается вырваться, отчаянно и нелепо, если не сделает что-нибудь. /Что именно? Можно спеть песенку розовых пони. Конкретнее, пожалуйста.
Поэтому она говорит, наугад, пальцем в небо:
–Эксперимент?
–Эксперимент? Нет, – голос сосредоточенный, очень ровный, слишком ровный. – Не люблю бессмысленных экспериментов.
Неудачная попытка. Бросить первое попавшееся под руку слово и подумать – разные вещи. Но это ничего, это неважно, зато неконтролируемое желание дернуться, метнуться куда-нибудь растворяется в теплом дыхании. Его теплом дыхании. /*Принюхивается* Чую запах кофе, подоконника и свежей хрустящей маечки «I love NY».
Черт с ними, с собаками – пусть хоть соловьями поют. Мисс Адлер закрывает глаза.
Чужая рука путается в волосах, соскальзывая на затылок, тонкие пряди больно тянут назад. Малая часть секунды – и кончики холодных пальцев впиваются в шейные позвонки, впечатлительное тело срывается на мелкую дрожь. /В шейные позвонки, говорите? Что, вот так вот прямо без посредничества кожи? И когда Шерлок успел расчленить нашу сентиментальную, впечатлительную старушку? Или это не ее тело впечатлительное? Непонятно же, чье.
Движения немногословны, пугающе аккуратны. В голове кровавое крошево из страсти и дурацкой влюбленности / «Влюбленность» – плохое слово. Оно тут не к месту. И «страсть», кстати, шаблонно звучит / – реверанс в сторону чего-то первозданного. /ЧЕГО ИМЕННО? Надоели туманные намеки на личные мысли автора.

Они психи, совершенно точно психи, но здесь и сейчас – реверанс. Адам и Ева? Сакральный алхимический брак? Заверните два. /Два брака? Вот так сразу шведская семья? Очешуительная первозданность!
От реверансов, если их слишком много, может закружиться голова. Можно потерять равновесие и рухнуть в это стародавнее болото, теплое и вязкое.
Ирен выдыхает, протяжно и почти бесконтрольно, слушает его молчание и сбившееся (наконец-то) дыхание. Болото…
–Чувство вины? – Спрашивает она шепотом.
–Нет, - отвечает Шерлок откуда-то… сверху. – Мы же квиты, с какой стати?
–Да, – соглашается она, открывая глаза. – Уже не актуально. /Маразм крепчает. Чувство вины? Ну конечно, а чё? И не суть важно, что Шерлок ее спас. Неактуальность предположения доходит с опозданием. Ей точно не семьдесят, а?
Холодные руки ложатся на плечи, впечатывая тело в подушку. Одно движение, очень простое, почти обыденное – и ощущение беззащитности, доведенное до абсолюта. Это тоже болото, в нем тоже можно утонуть. /Есть сомнения, что нормальный человек поймет, почему это болото и откуда чувство беззащитности. Не все на собственной шкуре исследовали радости жизни типичного свитча верх–>низ. Пояснять надо.
Старые настенные часы замолкают, как заглохнувший мотор. Очертания венчаются, сливаются с цветами, смешиваются, просачиваются сквозь пальцы, превращаясь в болотный ил. Чужое теплое дыхание над головой – последний тонкий шнурок, соединяющий восприятие с реальностью, и он тоже растворяется в кислотном болоте. Белесая пелена. /Опять сомнительно. Читается с прищуром.
Она обязательно убьет его, потом, когда они закончат, иначе этот умник расскажет кому-нибудь, как Домина всея Британии исследовала закоулки сабспейса. /Автор наконец-то изволил назвать слово, которое читатели отгадывали три абзаца. И все равно: сабспейс от впечатывания в подушку? Да ну? Для вышеназванного свитча, конечно, в порядке вещей, но почему читатель обязан это знать?
Ирен мысленно мотает головой – не по-настоящему, по-настоящему нельзя, – выплывает, сводит взгляд в точку. Очертания возвращаются на места, оживают часы. Шерлок нависает над ней, улыбается самодовольно и нагло. Её глаза внимательно пробегают по сторонам, замечают – она крепко сжимает его пальцы, не давая снова впечатать себя в подушку. /Злоупотребление местоимениями вызывает рак мозга. Это предупреждение вообще надо через весь фик крупным шрифтом прочертить. Автора пугают/бесят/вводят в негодование имена персонажей? Тогда зачем писать?
«Очаровательно, – сообщает она самой себе. – Это было…»
–Это было «раз»? – Осведомляется мистер Холмс светским тоном.
–На «два» не рассчитывайте, – шепчет в ответ мисс Адлер.
Пространство в комнате теплое, густое, тесное до неприличия. Сквозняк задохнулся от шока у самой двери, труп его улегся на рассохшемся пороге. / Опять бездарные притянутые за уши олицетворения? Зачем?

В квартире тишина.
Ирен смотрит вверх, на Шерлока, на его глаза – совершенно непонятные на этот раз. Он вообще непонятный, не загадочный даже, нет, просто непонятный и всё. Собаки мяукают, по-птичьи чирикают, каркают. Скоро, наверное, полетят над крышами. /В маечках «I love NY», конечно же, полетят.
Он явился. Какого черта? Может быть, никакого… То есть совсем никакого. Губы растягиваются в улыбке. / Тупила-тупила наша старушка и вдруг за пятнадцать слов все поняла. Из крайности в крайность, говорю же.
–Рекурсия, мистер Холмс.
Вопросительный взгляд, снова.
–Что?
–Нет никакой причины. А даже если и есть – вам она не известна, – лицо удивленное: «Что, правда?». Вот и обменялись недоумением. – Вам просто захотелось быть здесь. Иметь меня на столе. / Охуенное объяснение! «–Как выжил Шерлок? –Он просто выжил» «–Зачем он пришел к Молли? –Ему просто захотелось прийти!» Продолжать?

Навязчивое желание без видимой причины – вам это покоя не давало. И вы пришли к единственному человеку, который может объяснить. Рекурсия.
Шерлок без слов соглашается – единственно верный ответ. Причину, быть может, уже и не найти. Может быть, ее нет. Ирен поднимает голову. Одно движение – и она глядит на него сверху вниз с почти восхищенной улыбкой, подавляя желание впечатать в подушку.
–Не стоит душить чувства, мистер Холмс, – она наклоняется ближе, шепчет, почти касаясь танцующей жилки на шее: – Однажды вы требуете объяснений, а они только бессвязно хрипят в ответ.
Пространство в комнате густое и теплое, маленькое. Труп сквозняка на пороге сливается с полом, растекаясь по старому дереву. / Буэээ! Труп уже растекается. Долго же они сношались, да.

В квартире тишина и болотная вязкость воздуха. Еще полметра до дна – и можно не выплывать. /Под конец автор всех утопил. Молодец. Пусть теперь выпьет яду, и получится история Ромео и Джульетты: бездарный автор и его бездарный фик. Жили они долго и счастливо и умерли в один день.

@темы: Sherlock, дебильные рассказики, фанфикшн

---

Зло не дремлет

Дорогой гребаный дневник, зло не дремлет и приходит в наши дома.
Сегодня, вроде бы, выдался идеальный день для поработать — учебы у нас завтра нет, так что делать ничего не надо, Стася сидит делает доклад какой-то по истории, все идеи по троллингу ненавистной ( о да, я помню ее!) училки я ей собрала и отдала в работу, на улице снежно, давление вроде нормальное — ну работать бы и работать, но нет же!
Пару дней назад скиталась по контакту, увидела, что Clockwork TARDIS Team (Краснер и ко), вроде как, изобрели новую, хорошую, годную версию. Какую, не сказали, но, по их словам, объясняет все, что можно объяснить, включая интервью наших любимых троллей. Но это-то ладно, я про это уже забыла.
Час назад К. написала: "Кажется, поняла, как все было. Ментальный оргазм достигнут". И все. Телефон выключен, в сети не отвечает. Или она опять о чем-то думает (вот Шерлок-то нашелся, блядь!), или "великодушно" оставляет мне возможность додуматься самой и покайфовать. Но вот сейчас мне как-то не сильно нужна эта возможность. Потому что я работаю. Перевожу я.
Я понадеялась, что мне удастся абстрагироваться от лишних мыслей и стала переводить дальше. Но нет, нет! При вычитке только что переведенной страницы обнаружилось:
"Но при более детальном анализе я грузовик"
Я ГРУЗОВИК. Я ГРУЗОВИК БЛЯДЬ! И на этом абзац кончается. Сверила с оригиналом. Там, оказывается, еще семь строчек после этого "детального анализа".
Сказать даже нечего.
Ну, разве что...

разве что

Я ГРУЗОВИК!!!!!!

@настроение: дефицит внимания

@темы: а я ветошь, The Final Problem a.k.a. Reichenbach, raaaaaage

---

Дорогой гребаный дневник, ты идешь перечитывать это со мной. Не обсуждается!

Уруруруру! Продолжение "Офиса 203". Шампанского всем! Какое ж оно очешуительно-замечательное и укачивающе-теплое!
И ведь довольно давно уже третья часть висит, я просто не видела. Ну как же ж круто.

Вот оно, вот оно!

А вот две предыдущих части:

Первая

Вторая

@настроение: weeeeeee!

@темы: I melt

---

Приехали

Дорогой гребаный дневник, мир полон удивительных открытий, ага.
Валялись со Стасей на диванчике, петросянствовали, сочиняли крэк про троллоло-Моффата. Посуда лежит в раковине со вчерашнего дня, у меня дедлайн на перевод — понедельник, а там еще пятнадцать страниц. Съели две коробки конфет. Я себя чувствовала ребенком, честное слово. Пижамная вечеринка, ясли сад. Стася фонтанировала идеями, я ваяла эти идеи в фотошопе. И было мне хорошо, просто замечательно. Работа, учеба? Не, не слышала. Не сегодня. Не понимаю людей, которые говорят, что у них "самый(ая) ужасный(ая) младший(ая) брат/сестра на свете". Ну как, как они вообще такое могут в голову-то себе взять, а? Они же младшие, они же маленькие, они же дети... Вот. В общем, думала я об этом, думала, как вдруг...
WHAT THE HELL IS THAT??? Я ж вдруг со всей ясностью поняла, что хочу детей. ДЕТЕЙ ХОЧУ. Спросила у Стаси, что она думает по поводу племянника. Она сказала "Вау". Я, признаться честно, сказала то же самое, только про себя. В общем, ушла я написать это и заодно проверить. Глянула мельком ДК 6.07. Умилилась виду дитятка. Глянула мельком ДК 6.12. Умилилась виду дитятка. Продолжать?
Ну, приехали, в общем. Что делать, понятия не имею. Идея навязчива.
И пошла обратно на диванчик, выходной же.

@темы: идеальная внезапность, а я ветошь, тупые мысли за жизнь, I melt

---

Дорогой гребаный дневник, ты ЭТО видел?!

Оно еще и шевелится

@темы: Sherlock, Doctor Who, I melt

---

Когда мяукают собаки

Дорогой гребаный дневник. Я снова с фиком. Пожалуйста, сохраняй спокойствие и не блюй радугой или чем-нибудь еще. Спасибо.

Название: Когда мяукают собаки
Жанр: PWP
Категория: гет
Пейринг: Шерлок/Ирен
Рейтинг: R
Размер: мини (1254 слова)
Саммэри: "Порно в рюшечках" (с)
Написано на заявку 1.9 Гет-феста по Sherlock BBC (вот она)
Отказ: Оригинальные персонажи и сюжеты принадлежат сэру Артуру Конан Дойлю, данная интерпретация - BBC.
Предупреждение: Комбо — двойной ООС. И никаких комбобрейкеров.

Ye be warned

Она придерживает волосы рукой, вынимая черные шпильки, и шпильки аккуратно падают на стол одна за другой. Эта квартира выглядит так, будто в ней писали заметки о ходе Первой Мировой или оплакивали смерть королевы Виктории – тяжелые занавески, полуразвалившаяся оконная рама в заговоре с бесконечными сквозняками, выцветший колькотаровый ковер. Ей нравится. Соседи-старожилы рассказывали, что дом хотели снести, но в последний момент объявился неожиданный меценат, и дом остался на месте. Никаких разбирательств, никаких статей в мелкой районной газетке – вообще ничего, просто явился непонятно кто, сделал непонятно что и сбежал. Ей нравится эта история. Нравится настолько, что она передумала переезжать. Внутренний голос, страшный зануда, говорил, что в ее положении нельзя оставаться на одном месте, но… мало ли, кто что сказал. Она вынимает последнюю шпильку и глядит перед собой, не убирая руку с волос. Где-то внизу скрипит входная дверь, ворчит лестница под медленными шагами. Все соседи дома, всем за шестьдесят – какие могут быть гости среди ночи? По горлу пробегает напряжение. Наверное, стоило переехать. Хотя бы убраться из Англии. Но панику плодить еще рано – чтобы утром не было стыдно за странную слабость. Можно просто постоять и подождать, пока не стихнет скрежет замка. Его можно открыть заколкой за полминуты – она проверяла. У самого пола залегает холодный ветер, когда дверь беззвучно открывается и так же беззвучно закрывается на замок. Приближающиеся шаги слишком знакомые, присутствие – нет, не привычное, но тоже известное, не сложно понять. Она улыбается.

–Какая неожиданность, мистер Холмс.

Шерлок не отвечает. Стоит позади, почти касаясь тонкого синего халата. Ирен опускает руку, волосы опадают на плечи тонкими прядями, рука зависает в воздухе – ей, в отличие от волос, пока не нашлось места.

–И чего же вы хотите? – Спрашивает мисс Адлер, пряча в голосе игривую улыбку. На лице можно не прятать – лицо на затылке не отражается.

–С какой стати я должен чего-то хотеть?

–В загробный мир не приходят просто так, – рука так и висит в воздухе, чуть ниже плеча.

–Откуда сразу «мир»? Всего один мертвец.

–Зато живой. Серьезно, мистер Холмс, зачем вы пришли?

Мистер Холмс молчит, намеренно – это чувствуется – медлит почти полминуты, а потом произносит задумчиво и сосредоточенно, как дедуктивный вывод:

–Хочу иметь вас на этом столе, пока вы не попросите пощады. Дважды.

Ирен не раздражает эта странная игра, нет. Ей просто не нравится, когда мяукают собаки.

–Я же сказала, серьезно.

Воздух резко колышется. Одно движение – и тонкие запястья в кольцах длинных пальцев.

–А я не шучу.

Он разворачивает ее к себе. Непреодолимое искушение поглядеть на ее удивленное лицо: «Что, правда?». И сам смотрит вопросительно.

Пара секунд – игра в переглядки. Его вопросительный взгляд похож на цветочную клумбу в пустыне – так же интересно и так же не к месту. Ирен отпускает смешок.

–Вы что, согласия моего ждете?

–Почему нет? – Взгляд еще более вопросительный, почти недоуменный.

–Потому что не по правилам.

–Правила придумали идиоты.

Ирен мельком оглядывается назад:

–Не на столе. Он старый, может рухнуть.

–Кровать?

–Была где-то.

Она пытается сделать шаг в сторону спальни, но мистер Холмс не отпускает ее рук, заставляя остаться на месте. Ирен выжидает, думает, как бы съязвить покрасочнее, но, встретившись с ним глазами, откладывает эту мысль в темный угол и молча указывает взглядом на самую дальнюю дверь. И идет за ним.

Комната в ярко-рыжем свете торшера (Сколько лет ему? Тридцать? Сорок?) кажется до неприличия тесной. Синий халат с черной рубашкой укладываются на полу, глядят в оба, стыдливо краснеют. Черт с ней с рубашкой, но почему краснеет ее халат – никакая дедукция не ответит на этот вопрос.

Шерлок аккуратно роняет Ирен на кровать.

–Почему? – Спрашивает она очень быстро, как будто это последний шанс спросить.

–Почему что?

–Всё. Почему именно сейчас? Почему вам вдруг захотелось иметь меня на столе? Почему вы вообще явились ко мне? У всего есть причина, так поведайте мне её.

–Сами подумайте, – спокойно отвечает Шерлок. – Это ведь так сексуально.

И наклоняется ближе, дышит над самым ухом, положив руку на голову. С непривычки хочется всё перевернуть – чтобы пол был вместо потолка, а она, как обычно, сверху. Поздновато думать о привычках, когда под кожей смятая белая ткань, а на голове чужая рука. Она не думает, нет. Ей просто не нравится, когда мяукают собаки.

Ирен чувствует, что вот-вот попытается вырваться, отчаянно и нелепо, если не сделает что-нибудь. Поэтому она говорит, наугад, пальцем в небо:

–Эксперимент?

–Эксперимент? Нет, – голос сосредоточенный, очень ровный, слишком ровный. – Не люблю бессмысленных экспериментов.

Неудачная попытка. Бросить первое попавшееся под руку слово и подумать – разные вещи. Но это ничего, это неважно, зато неконтролируемое желание дернуться, метнуться куда-нибудь растворяется в теплом дыхании. Его теплом дыхании. Черт с ними, с собаками – пусть хоть соловьями поют. Мисс Адлер закрывает глаза.

Чужая рука путается в волосах, соскальзывая на затылок, тонкие пряди больно тянут назад. Малая часть секунды – и кончики холодных пальцев впиваются в шейные позвонки, впечатлительное тело срывается на мелкую дрожь.

Движения немногословны, пугающе аккуратны. В голове кровавое крошево из страсти и дурацкой влюбленности – реверанс в сторону чего-то первозданного. Они психи, совершенно точно психи, но здесь и сейчас – реверанс. Адам и Ева? Сакральный алхимический брак? Заверните два.

От реверансов, если их слишком много, может закружиться голова. Можно потерять равновесие и рухнуть в это стародавнее болото, теплое и вязкое.

Ирен выдыхает, протяжно и почти бесконтрольно, слушает его молчание и сбившееся (наконец-то) дыхание. Болото…

–Чувство вины? – Спрашивает она шепотом.

–Нет, - отвечает Шерлок откуда-то… сверху. – Мы же квиты, с какой стати?

–Да, – соглашается она, открывая глаза. – Уже не актуально.

Холодные руки ложатся на плечи, впечатывая тело в подушку. Одно движение, очень простое, почти обыденное – и ощущение беззащитности, доведенное до абсолюта. Это тоже болото, в нем тоже можно утонуть.

Старые настенные часы замолкают, как заглохнувший мотор. Очертания венчаются, сливаются с цветами, смешиваются, просачиваются сквозь пальцы, превращаясь в болотный ил. Чужое теплое дыхание над головой – последний тонкий шнурок, соединяющий восприятие с реальностью, и он тоже растворяется в кислотном болоте. Белесая пелена.

Она обязательно убьет его, потом, когда они закончат, иначе этот умник расскажет кому-нибудь, как Домина всея Британии исследовала закоулки сабспейса.

Ирен мысленно мотает головой – не по-настоящему, по-настоящему нельзя, – выплывает, сводит взгляд в точку. Очертания возвращаются на места, оживают часы. Шерлок нависает над ней, улыбается самодовольно и нагло. Её глаза внимательно пробегают по сторонам, замечают – она крепко сжимает его пальцы, не давая снова впечатать себя в подушку.

«Очаровательно, – сообщает она самой себе. – Это было…»

–Это было «раз»? – Осведомляется мистер Холмс светским тоном.

–На «два» не рассчитывайте, – шепчет в ответ мисс Адлер.

Пространство в комнате теплое, густое, тесное до неприличия. Сквозняк задохнулся от шока у самой двери, труп его улегся на рассохшемся пороге. В квартире тишина.

Ирен смотрит вверх, на Шерлока, на его глаза – совершенно непонятные на этот раз. Он вообще непонятный, не загадочный даже, нет, просто непонятный и всё. Собаки мяукают, по-птичьи чирикают, каркают. Скоро, наверное, полетят над крышами.

Он явился. Какого черта? Может быть, никакого… То есть совсем никакого. Губы растягиваются в улыбке.

–Рекурсия, мистер Холмс.

Вопросительный взгляд, снова.

–Что?

–Нет никакой причины. А даже если и есть – вам она неизвестна, – лицо удивленное: «Что, правда?». Вот и обменялись недоумением. – Вам просто захотелось быть здесь. Иметь меня на столе. Навязчивое желание без видимой причины – вам это покоя не давало. И вы пришли к единственному человеку, который может объяснить. Рекурсия.

Шерлок без слов соглашается – единственно верный ответ. Причину, быть может, уже и не найти. Может быть, ее нет. Ирен поднимает голову. Одно движение – и она глядит на него сверху вниз с почти восхищенной улыбкой, подавляя желание впечатать в подушку.

–Не стоит душить чувства, мистер Холмс, – она наклоняется ближе, шепчет, почти касаясь танцующей жилки на шее: – Однажды вы требуете объяснений, а они только бессвязно хрипят в ответ.

Пространство в комнате густое и теплое, маленькое. Труп сквозняка на пороге сливается с полом, растекаясь по старому дереву. В квартире тишина и болотная вязкость воздуха. Еще полметра до дна – и можно не выплывать.


В процессе написания курилась вот эта трава:

@темы: Sherlock, дебильные рассказики, фанфикшн

---

Комедия положений

Дорогой гребаный дневник,
Как же права была К., когда, узнав о скором переезде ко мне сестренки, пообещала прийти снимать комедию положений.
Нет, всё, конечно, прекрасно. Есть с кем поговорить, есть с кем попить чай с конфетками, есть с кем ДК посмотреть. Смотрим Третьего. На ночь завываем венерианскую колыбельную.
Но комедию положений никто не отменял. Я так полагаю, что все мои предположения скоро окажутся верными. Потому что два уже оказались. Вчера убежали утром сломя голову, потому что проспали обе. Компьютер я не выключила. Но не выключила — это полбеды. Я оставила открытым ворд с рейтинговым фиком в нем. Вечером пришла, а Стася мне с порога: "Ну ты и пошлячка!!!". Первая мысль — слава богу, я не слэшер. Стыдно мне теперь в глаза ей смотреть.
Сегодня приходил В. Чай пили. Сначала он ей рассказывал тупые байки про тупых детей в школе. Ну чтоб тебя, ну не знаешь — не говори, не? А потом я пошла покурить в подъезд (да, дома же теперь нельзя курить), а он ей втолковывал, что я ему нравлюсь, потому что я вся такая загадочная. И когда вернулась, даже не подумал перестать. По пунктам перечислил, в чем я загадочна. Инструкцию, можно сказать, дал, на что внимание обращать. Я ему говорю потом: "Вась, ты ебанулся?", а он мне молвит голосом человеческим К., а вернее - ее фразой: "Да ладно!".
Учусь готовить. Начала с борща. Привет фандому

@музыка: Muse - Supermassive Black Hole

@настроение: весёлый пиздец

@темы: дорогой гребаный дневник, а я ветошь

---

Дорогой гребаный дневник!
Hell yeah и всем печеньки! Родители затеяли у себя ремонт, и в среду Стася временно переезжает ко мне, подальше от хаоса и токсичной краски. Я безумно рада, потому что мне действительно очень скучно тут жить одной, да и видимся мы не часто. Но без "но" не бывает, правда?
Первое. Стася, как известно, страдает патологическим синдромом "—Ой, смотри, какой загадочный дядя, давай за ним следить! —На кой? —Ну это же вееееесело!" (это генетическое и не лечится) и по сей день уверена, что сестра ее работает школьным психологом
Второе. Из той же оперы. Мне придется провожать ее до метро. Но это ерунда.
Третье. Мне придется готовить. И при этом высыпание помытого и нарезанного белодачного салата в чашку с последующим вбрасыванием нерезаных помидорок черри за "готовить" не считается. Учиться никогда не поздно, конечно, но что-то мне уже страшно.
Четвертое. У родителей интернет работает со скоростью улитки. Поэтому, если Стася доберется до нормального и быстрого, мы с ней подеремся. Пойду вытащу старый ноут из шкафа.
Пятое. Мне придется ее укладывать спать. Учитывая предыдущий пункт и то, что сама я ложусь примерно в два, это обещает стать проблемой.
Шестое. Придется следить за всеми открытыми страницами. Стася девушка любопытная, и мимо бесхозного окна браузера никогда не пройдет. А то начитается тут НЦы всякой или еще чего недоброго, и объясняй потом родителям, что ты тут ни при чем.

И все равно я просто таки счастлива. Нет, серьезно, очень рада.

@музыка: Yellow Submarine

@настроение: хорошее (в коем-то веке, бу-бу-бу)

@темы: идеальная внезапность, дорогой гребаный дневник, I melt

---

Дорогой гребаный дневник, видишь, я сегодня рано. Сейчас про выходные говорить буду.
В общем, вернулась вчера в десять с практики, веселая, как последний обкурившийся хомяк. Но все еще памятую о том, что полюс впечатлений может очень резко смениться, ибо когда в четверг сообщили про выходные, мыслей было две. Первая: обожеда-радость-счастье. Вторая: и заем травить душу, а? И вот это дельная мысль, скажу я тебе. Я ведь до сих пор не отделалась от ощущения, что после этой демо-версии у меня, да, лично у меня, будет лицензионная. А вот не будет. Но мне весело, так что пляшем.

@музыка: ELO - Mr. Blue Sky

@темы: дорогой гребаный дневник, а я ветошь, тупые мысли за жизнь

---

Старое/новое и много других сравнений

Дорогой гребаный дневник!
Я снова пришла стенать и жаловаться, пожалуйста, извини.
Понимаешь ли, в чем дело — я не иду спать. Нет, я давно уже уяснила, что на все выпады про жизненно необходимые восемь часов можно отвечать похер-фэйсом, и дело совсем не в этом. Просто восемь часов — это лучше, чем пять часов, и определенно лучше, чем четыре часа. А значит, желание высыпаться не впрок и не с опозданием в неделю, а ежедневно и педантично, — это желание отхватить побольше аккумуляторной энергии на что-то важное и эту самую энергию этому самому чему-то без сожаления отдать. Полностью. А я не иду спать. Значит, все не так хорошо, как кажется. Год назад я ложилась в десять. Читала Макиавелли, загонялась непростительно много и на харде хранила только вордовские документы. Теперь я читаю Пратчетта, пересматриваю эру четвертого Доктора вечерами, курю яблочные сигареты (да, мне понравилось, я купила еще) и без смущения хихикаю над детскими книжками про лесную школу. На стене висит раскадровка "Рейхенбаха", и я не иду спать. Четверть века, а я вздумала наверстать все, что когда-то упустила, страшно загоняясь. Чудо-трава на тему благоразумия и сознательности (прямо БДСМ ) давно отпустила, остался неприятный осадок от собственной глупости. Что в этом плохого? Ну, например, то, что я загонялась не без причины. Я загонялась, потому что имела неебически грандиозные планы, про которые теперь подумать смешно. Это и плохо — что про них теперь смешно думать. Все ощущения от нынешнего сводятся к одному: отучилась на психолога, пришла учиться на международные отношения. Больше не изменилось ничего. Разве что "международные отношения" я люблю больше, чем психологию, но это только потому, что психологию я не люблю вообще. Знания, заученные фамилии и залипшие в памяти портреты ее отцов-основателей из головы уже не выкинешь, а они убивают интуитивное понимание, которое, между прочим, у меня тоже когда-то было.
Я вообще не помню того далекого времени, когда я хотела работать в индустрии кино и не думала ни о каких планах. Да и не нравится оно мне. Вот только оно возвращается, да, разве что на кино меня больше не тянет.
Знаешь, дорогой гребаный дневник, здесь все такое... простое и привычное, как оказалось. Мне это нравилось поначалу, когда я только-только это поняла. А теперь меня тянет писать дебильные рассказики и лицезреть драму на экране и совсем не тянет чему-то хоть сколько-то соответствовать. Это до ужаса грустно.
Пойду спать, да и тебе пора.

 

@музыка: I wish I was James Bond

@темы: дорогой гребаный дневник, а я ветошь, тупые мысли за жизнь

---

Диалоги, или Почему не говорят

Дорогой гребаный дневник,
Сегодня я поддержала баланс Вселенной - один раз удивила я, и один раз удивили меня. А причиной всему... нца о_О

1. Диалог с мозгом, или Как быстро проснуться
Я: Мозг. Эй! Эй, мозг! Мооозг! Эй, мозг!
Мозг: Чего надо?
Я: Просыпайся, собираться надо!
Мозг: Отвали, я спать хочу.
Я: Мооозг! Эй, мозг! Ну пожалуйста, мне надо встать!
Мозг: Да побоку мне, что тебе надо.
Я: Эй, мозг! А хочешь я тебе напомню чего-то?
Мозг: Ну?
Я: Я вчера нцу писала!
Мозг: *подпрыгивает* АХТЫЖЪЁБТВОЮ!!!!
Вин. Победно ухожу в ванную.

2. Диалог с В.
Я: Представляешь, я вчера написала нцу.
В: Чего написала?
Я: Фанфик.
В: Ээээ... Ну так ты их и так пишешь.
Я: Фанфик с рейтингом NC-17.
В: Порнуху что ли?
Я: Типа того.
В: Зачем?
Я: *воодушевленно* Ну, понимаешь, мне пришла такая милая идея, и еще я такую песню услышала интересную...
В: *сочувственно* Что, недотрах?
Я: *смущенно* Наверное. Не знаю.
В: *великодушно* Ну, хочешь, переспим?
Я: О_О?????!!!!!

@темы: идеальная внезапность, дорогой гребаный дневник, а я ветошь, фанфикшн

---

Рейхенбахский советчик

Дорогой гребаный дневник!
Это мем. Рейхенбахский советчик.
Тут было занудное разъяснение чего-то там, но кому бы оно вдруг понадобилось?

В общем, вот оно

Самый дельный совет:

@темы: Sherlock, а я ветошь, The Final Problem a.k.a. Reichenbach

---

О даааа!

Дорогой гребаный дневник!
Не далече как час назад в моей маленькой скромной квартире, на том самом месте, с которого я это пишу (а пишу я это с пола, с того места, где расположен центр классического коврового узора) развернулась душещипательная драма. Началось все с того, что я решила достать каких-нибудь шмоток к завтрашнему дню, дабы в шесть утра не бегать по дому, вращая глазами. И конечно же, я достала свою любимую всей душой юбку, которая скоро развалится нахрен. Только я надела объект своей безграничной любви, как вдруг... эта сука опять с меня свалилась. Что означало две вещи: во-первых, что я не смогу завтра в ней пойти, а во-вторых, что я опять нервная и костлявая, аки последняя анорексичная деффачка. Я, уж было, собралась опечалиться, как вдруг в голове моей созрел гениальный план.
Быстро сцапав из Пратчетта денюжки, отложенные на Premier Pro, я закуталась в куртку и улетела в ближайший магазин. Только вышла на улицу - и сразу ахнула. Очень часто один человек рассказывал мне о том, какой это кайф вдыхать запах городской гари, смешанный с предрассветной/полуночной/снежной свежестью. Никогда не понимала. И вот - поняла. Подышав этим чудом минут десять и сильно замерзнув, я таки зашла в магазин. И...
Я купила себе сигарет. "Капитана Блэка" вишневого, клубничного "Вога" и яблочных(!) "Галлеонов". Никогда не курила такой пиздец, а теперь захотелось. Потом набрала себе шоколада молочного шесть плиток, коробочку "Комильфо" и два ведра немерено дорогого мороженного, название которого я не произнесу, ибо проще поделить на ноль. Прихватила еще литр ванильного "Чуда", напугала кассиров дебильной улыбкой и попрыгала домой.
И вот теперь я сижу, как уже говорилось, на мягком (никогда не замечала, какой он мягкий!) ковре, обложившись всем этим добром, заедаю яблочный дымок "Алёнкой" и запиваю ванильным молоком, прекрасно понимая, что всё это я, конечно, не съем, а даже если и съем, юбка не перестанет сваливаться с меня прямо нынче же, но мне это побоку. И знаешь, дорогой гребаный дневник, мне так хорошо, и я так люблю эту страну, где вечерами пахнет гарью и снегом, где в домах живут мягкие ковры со сбившимися в комочки белыми кисточками, и мне совершенно не хочется никуда ехать, и осознание того, что ехать-то никуда и не надо, пропитавшееся фруктовым дымом и дико, адово вкусным мороженым, просто сносит мне крышечку.
Спасибо, что выслушал. Надеюсь, тебе тоже нравится этот пиздец табачной индустрии.
С любовью, твоя типичная баба.

@темы: дорогой гребаный дневник, тупые мысли за жизнь, good!

---

А вшивый всё про баню

Дорогой гребаный дневник,
Сейчас я буду долго и нудно жаловаться тебе на жизнь мою жестянку. Терпи.

В общем, беспросветная тоска застала меня во дни ничегонеделанья. И я уже начинаю осознавать, как сильно хотела поехать куда-нибудь. Да, дорогой дневник, я знаю, что ты сейчас скажешь: надо было стараться, надо было из кожи вон лезть, надо было глотки грызть всем и так далее. Но скажи, разве это бы помогло? Нужен потенциал - это самое точное, что ты можешь сказать. Нет у меня никакого потенциала. Был бы - я бы читала Потемкина от корки до корки, и Богатурова от корки до корки, и даже Карамзина читала бы полностью. Но ты же видишь, что я сижу здесь в унынии и фанфики тоже строчу унылые до неприличия, и книжки читаю какие-то не такие.
Сегодня мне приснилось, что я все-таки пошла тогда в киношный и даже его закончила. Конкретно снилось вручение дипломов и все такое. Чуть не обрыдалась вся. Это так, на заметку.

 

@темы: дорогой гребаный дневник, а я ветошь, тупые мысли за жизнь

---

In that funny old head

Дорогой гребаный дневник. Я ведь обещала тебе засилье фанфикшна? Слов на ветер не бросаю.
Я знаю, что тебе даром не нужны безрадостные оправдания про "первый раз" и все такое, но все равно скажу: это первый в фандоме.
Он бредовый и унылый, а еще его невозможно читать из-за громоздких конструкций, но ты же почти бумага, значит, ты почти не краснеешь.

Название: In that funny old head
Жанр: крэк
Категория: джен
Персонажи: маленькие человечки в голове у Шерлока - сэр Майнд (разум), сэр Брэйн (интеллект), леди Анима (эмоции) и леди Арт (эстетическое чувство)
Рейтинг: PG-13
Размер: мини (3750 слов)
Саммэри: Зарисовки о нелегкой жизни в голове у Шерлока Холмса. POV сэра Майнда.
Отказ: Оригинальные персонажи и сюжеты принадлежат сэру Артуру Конан Дойлю, данная интерпретация - BBC.
От автора:

разглагольствования

Идея этого невинного (надеюсь) крэка родилась в одной дискуссии при попытке понять, что же все-таки происходит in that funny old head. Сердечно благодарю Лиану дер Крайгер за идейное вдохновение и Одиллию за начало дискуссии и наводящие вопросы.

Зарисовка первая

Зарисовка первая

Совсем немного времени прошло с тех пор, как наш Хозяин познакомился с этим человеком. Человека звали Джон Уотсон, доктор Джон Уотсон. Помнится, когда я впервые увидел его, у меня сразу же появилось странное одобрительное чувство, захотелось показаться дружелюбным. И немного повыпендриваться, конечно, тоже. Я вопросительно поглядел на леди Аниму, та улыбалась во все тридцать два зуба. Ей, кажется, тоже понравился человек. Перспектива соседства Шерлока с доктором Уотсоном казалась весьма приемлемой и нисколько не обременительной. А сэру Брэйну было, по-видимому, все равно. Он только отметил вполголоса несколько мелочей касательно психологического портрета и биографии доктора и вернулся к упорядочиванию новообретенных знаний по судмедэкспертизе.

-Шерлок, это отличный вариант! – Крикнул я в потолок. – Мы с ним уживемся.

-Сэр Майнд дело говорит, - подтвердила леди Анима, и мне стало неловко за нее. Вечно говорит, когда ее не спрашивают.

На единственной не завешенной полками и не заставленной шкафами стене, служившей своеобразной доской объявлений, появилась аккуратная надпись: «А что думает сэр Брэйн?»

-Мне все равно, - буркнул тот, не отрываясь от работы. – Лишь бы не мешали.

-Не будут мешать, - заверил я.

Сэр Брэйн отрешенно кивнул.

«Идёт», - гласила новая надпись на обоях.

Леди Анима осторожно подошла ко мне и, с опаской оглянувшись на Брэйна, прошептала:

-Пусть подмигнет.

Мне, конечно, порядком надоело служить передатчиком, но её-то Хозяин все равно слушать не станет, а идея была ничего так, забавная.

-Подмигни! – Сказал я в потолок.

Шерлок подмигнул и вышел. Сэр Брэйн закатил глаза.

-Стильно вышло, - сообщила с подоконника леди Арт, несовершеннолетняя племянница леди Анимы, которую мы по доброте душевной пустили пожить с нами. Она из нас была самая тихая, поскольку с Шерлоком общалась каким-то неизвестным нам языком, не требовавшим слов, а на нас практически не обращала внимание. Разве что со мною беседовала скучными вечерами у камина. Леди Арт любила, чтобы все было красиво, поэтому, когда Шерлоку попадалось какое-нибудь эстетически прекрасное или просто удивительное преступление, она вместе со мной и сэром Брэйном находилась в приподнятом настроении. Впрочем, ее восхищали и красивые виды Лондона, природа, музыка, словом, многое. Поскольку она никогда не претендовала на место главы нашего дома, сэр Брэйн относился к ней спокойно и снисходительно, в то время как леди Аниму просто на дух не переносил.

Мне леди Анима не нравилась тоже, хотя я старался поддерживать в доме равновесие. Она была обыкновенная. Слишком обыкновенная, чтобы здесь обитать. Серая мышка в растянутом бледно-голубом кардигане. Я знаю из достоверных источников, что такие, как она (я имею в виду тех дам, которые исполняют роль голоса эмоций), по природе своей разговорчивы, но леди Анима явно не понимала, где находится, и всегда стремилась быть услышанной. Шерлок давно перестал обращать на нее внимание, а она все никак не утихала. Я старался не быть агрессивным по отношению к ней и передавать Хозяину те немногие разумные вещи, которые она иногда (довольно редко) произносила, но очень часто она вызывала у меня раздражение.

Удивительно, но за считанные дни мы с леди Анимой очень привязались к доктору Уотсону. Конечно, он был неидеален: простоват, не слишком доходчив и иногда говорил глупости. Но идеальных людей не бывает, это мне было известно. Зато Джон Уотсон был хорошим человеком, так мне сказала однажды вечером леди Анима, а я почему-то сразу же ей поверил. И он тоже лез на стену от скуки, просто армейская выдержка позволяла ему это тщательно скрывать, даже от самого себя.

Я спросил сэра Брэйна, что он думает по этому поводу, но он только пожал плечами. Леди Арт тоже задумчиво промолчала.

Так или иначе, было в этом человеке что-то, что очень меня радовало.

Зарисовка вторая

Зарисовка вторая

Мы сидели, не шелохнувшись, все уставились в большое окно гостиной и наблюдали. Только сэр Брэйн, как всегда, лихорадочно соображал, перебирая книги, картинки и записи, строил теории, отметал их и строил новые. Я пребывал в восторженном экстазе уже от самой ситуации, а наблюдение за его работой заставляло меня чувствовать еще и восхищение. Мне всегда нравилось смотреть, как Брэйн работает. В эти моменты во всем доме воцарялась звенящая напряженная атмосфера, все очертания становились невероятно четкими, время приобретало способность ускорять или замедлять ход, словом, все становилось удивительным. Я видел, что леди Арт эти моменты любила тоже, и даже леди Анима от них становилась бодрой и менее истеричной.

Когда сэр Брэйн не работал, он занимался бесконечной сортировкой информации, педантичным раскладыванием по полочкам всевозможных ее носителей и сжиганием обнаруженного мусора. В мусор, кстати говоря, могли попасть довольно интересные вещи. Помню, несколько лет назад изрядно прокоптился потолок, когда в мусорной куче ясным пламенем горели учебники по астрономии. Эта деятельность сэра Брэйна меня удручала. Я, конечно, осознавал, что она необходима и позволяет ему работать с большей точностью и эффективностью, но от унылого, безынтересного наведения порядка ему становилась скучно, и, поскольку он главенствовал в доме, его скука буквально повисала в воздухе тяжелым грузом. Сам сэр Брэйн обладал невероятной выдержкой и на скуку никогда не жаловался, а вот я в такие моменты никак не мог сдержаться и не сообщить миру, как всё плохо.

Я чувствовал, что глаза мои вот уже несколько минут как разъехались в разные стороны – один глядел в окно, а второй следил за манипуляциями сэра Брэйна. Это, кстати, было совершенно нормально. С нами такое бывает.

Леди Арт во все глаза глядела в окно, на лице ее красовалась восхищенная улыбка. Сцена действительно была великолепной, достойной запечатления в лучших традициях кинематографии.

Леди Анима постоянно передергивалась, руки ее слегка подрагивали, но живой огонек интереса во взгляде сложно было не заметить.

А я… Я был совершенно счастлив. Конечно, от скуки не осталось и следа уже в тот момент, когда Шерлок сел в такси к этому гениальному маньяку, но теперь было совсем хорошо.

-Вы сделаете всё, всё, что угодно, чтобы не было скучно, - со знанием дела сообщил таксист.

-Истину глаголешь! – Воскликнул я, не отрывая взгляда от окна и сэра Брэйна.

Сэр Брэйн закатил глаза. Видно было, что в этот момент он не на шутку сомневался в умственных способностях и рационализме Хозяина.

Шерлок был полон решимости отведать выбранную пилюлю.

-Давай уже, - не выдержал я. – Не томи ожиданием, интересно же!

-Не надо, - пробормотала леди Анима, и я в который раз почувствовал к ней тихое раздражение, которое, впрочем, тут же развеялось. Слишком весело мне было.

-В коем-то веке сказала дельную вещь, - наставительно произнес сэр Брэйн. – Поумнела, не иначе. Ах, нет, это же просто инстинкт. А я уж было обрадовался.

-Тихо, - зашипел я. – Пропустим самое интересное.

Таксист смотрел с интересом, и мне не удалось разглядеть в его жестах и выражении лица даже намека на оценку происходящего. Замечательный маньяк, просто замечательный!

Настала кульминация, напряжение возросло до того, что окружающее пространство ощутимо звенело. Шерлок уже поднес таблетку ко рту, как вдруг раздался звук выстрела. За ним последовал звон битого стекла, и гениальный убийца повалился на пол.

-Твою мать! – Я с силой ударил кулаком по подоконнику, за что получил неодобрительный взгляд леди Арт. Взгляд означал «Не порть мою любимую лавочку!».

-Очень вовремя, - сухо отметил сэр Брэйн и удалился восвояси – наводить порядок и размышлять о личности стрелявшего. В его голосе все же сквозило легкое разочарование, но он был непреклонен: только рациональные решения, только холодный разум.

Леди Анима перевела дух.

Зарисовка третья

Зарисовка третья

Я не могу припомнить, с какого момента леди Анима перестала меня раздражать, но когда-то это случилось. Я просто перестал негодовать, слыша ее повсеместные замечания. То есть совсем перестал. Не сказать, что ее положение в доме с тех пор сильно изменилось, но я старался оказывать ей посильную помощь, за что часто становился объектом недовольства сэра Брэйна, чьи отношения с нею не только оставались столь же натянутыми, но и значительно ухудшились. Сам я, кажется, совсем не изменился, переменилось только это единственное отношение. Шерлок от этого тоже не приходил в восторг, но я был уверен, что меня игнорировать он не станет (это просто физически невозможно), поэтому поступал так, как хотел.

Подозреваю, что такая удивительная перемена была последствием влияния доктора Уотсона на весь наш дом. Даже сэр Брэйн, сколько бы он этого ни отрицал, стал принимать к сведению то, на что прежде не обращал внимания. Но леди Аниму все равно, увы, не признавал.

Было обыкновенное хмурое утро, до ужаса скучное. Сэр Брэйн всю ночь сортировал диски с видеозаписями тех событий, которые счел важными, а к утру принялся за переустройство системы хранения в самом дальнем от входа углу. Леди Арт скучала на подоконнике, протирая пальцами запотевшее окно.

Леди Анима глядела на чашку, в которой был крепкий кофе с миндальным сиропом, и медленно отходила ото сна.

Я оглядел комнату и отметил про себя эфемерное чувство недовольства, возникшее спонтанно и, кажется, безосновательно. Впрочем, насчет последнего я сомневался. Я не был блистательно умен или наблюдателен, как сэр Брэйн, но и беспричинными предчувствиями никогда не страдал. Что-то было не так, что-то было неправильно, очень неправильно в этой комнате. Я глубоко вдохнул, тщательно втянув запахи. Кофе.

-Прошу прощения, - обратился я к леди Аниме, взяв со стола чашку и поднеся к своему лицу. Анима посмотрела на меня с недоумением.

Я верно подметил про кофе – слишком сильным был аромат миндаля, исходивший от него. К тому же, этот миндальный аромат был горьким.

-Очень навязчивый запах миндаля, - сказал я. – Очень сильный. Леди Анима, вы ведь не любите ничего… сильного?

Она только плечами пожала:

-Наверное, переборщила сиропа спросонья.

-Или кто-то другой переборщил, - произнес я достаточно громко и поглядел на сэра Брэйна.

Тот невозмутимо перебирал какие-то бумаги.

Цианистый калий, как пошло! Он уже в который раз пытается отравить леди Аниму, но никогда еще это не было так предсказуемо и… банально. Помнится, впервые он предпринял аналогичную попытку еще в юные годы. Я вряд ли вспомню, чем ему тогда не угодила леди Анима, но он пропитал ядом ее любимые перчатки и всерьез надеялся на хороший результат. С тех пор это превратилось в пугающую традицию. Каждый раз ситуацию спасало разное: иногда сама жертва замечала неладное, иногда я не давал сэру Брэйну довершить начатое (в конце концов, я обязан был охранять зыбкий баланс!), а порою простая череда случайностей рушила все недобрые планы. Как бы то ни было, но сэр Брэйн вновь принялся за старое.

-Позвольте отведать вашего кофе, - проговорил я еще громче.

Леди Анима недоуменно кивнула. Она, бывало, догадывалась и о более изощренных вещах, но сейчас, едва проснувшись, совершенно ничего не понимала.

Сэр Брэйн оторвался от работы и недобро посмотрел на меня.

-Нет, я не блефую, - ответил я очень серьезно.

-Да неужели.

Я сверкнул глазами и отхлебнул из тонкой фарфоровой чашечки.

-Выплюньте немедленно, - уверенно приказал сэр Брэйн.

-И не подумаю, - заверил я, проглотив кофе. – И выпью еще.

На самом деле мне тогда повезло – с утра я спутал лежавшие на кухне кусочки кристаллического метиленового синего с обыкновенными яблочными леденцами и по ошибке проглотил несколько штук, так что один небольшой глоток отравленного кофе был для меня не опасен. А вот сэр Брэйн этого пока не знал.

-Имейте в виду, - сказал я строго, - когда вновь пожелаете избавиться от нашего голоса эмоций, что я отныне буду делать так очень часто, и вы можете по ошибке отравить меня. А без меня вам будет плохо, это вы знаете.

-Метиленовый синий, - уклончиво отметил Брэйн, возвращаясь к бумагам. – Ясно. А леденцы ваши в шкафу, я убрал.

Зарисовка четвертая

Зарисовка четвертая

Один из дней начался для всех нас с довольно необычного обстоятельства. Проснувшись и выйдя в гостиную, мы обнаружили на информационной стене такую запись:

«Леди и джентльмены, Главой Дома временно назначается сэр Майнд. Сэр Майнд, если выясните, что творится с леди Анимой, буду Вам очень благодарен. ШХ»

Такая неожиданность нисколько нас не удивила - вот уже два дня в доме творился настоящий бедлам, и странно было бы, если бы Шерлок, напротив, не предпринял никаких мер.

Сказать, что происходило нечто непонятное, - это все равно, что не сказать ничего. Леди Анима натурально сходила с ума. Что конкретно творилось с нею, мы не понимали, хоть и ясно было, какова причина.

Причина огорчала и меня: мне Та Самая Женщина очень нравилось, с ней приятно было играть, а ум ее притягивал и очаровывал. У Хозяина всегда были проблемы с тем, чтобы отыскать себе достойного противника, поэтому те немногочисленные люди, которые подходили на эту роль, вызывали во мне бурю чистой радости. Конечно, сэр Брэйн тоже проникся, но переживать из-за какой-то малозначительной смерти ему было не по статусу.

Но вернемся к тому, что творилось в нашей обители, вернее, к тому, что творила там леди Анима. Началось все с того, что у нее без всякой причины разъехались глаза. Они просто смотрели в разные стороны и не хотели «собираться в кучку» даже в спокойном состоянии. Впрочем, уже через считанные минуты стало понятно, что состояние ее было далеко от спокойного. Далее симптомы развивались стремительно, и, вернувшись после пятиминутной отлучки в курилку, мы с сэром Брэйном лицезрели полноценное безумие, которое с тех пор не прекращалось.

Леди Анима дергалась, беспрестанно шевелила пальцами и шаталась, словно пьяная, хотя, судя по сохранности домашних заначек, ни к алкоголю, ни к иным дурманящим веществам она не притрагивалась. Глаза ее теперь уже не просто смотрели раскосо, они скользили в разные стороны, точно заведенные, совершенно не согласуя движения друг с другом.

Спать леди Анима перестала, как, впрочем, и есть. Ночи она проводила, сидя на подоконнике вместе с леди Арт и всхлипывая в платочек.

Но это не заставило бы нас всех, включая сэра Брэйна, так жаждать разъяснений, если бы леди Анима с ее кромешной меланхолией в буквальном смысле не путалась под ногами. Днем ранее, к примеру, она прошлась по дому и улеглась на полу прямо возле дверного проема так, что, когда мы с сэром Брэйном входили в дверь, он – занятый размышлениями, а я – увлеченный наблюдением за ним, мы просто споткнулись и неприятно рухнули на пол. Анима только поднялась на ноги и, пробормотав негромкое «извините», отправилась блуждать дальше. Через час, когда мы проводили непростой химический эксперимент, дабы освежить в памяти некоторые его визуальные составляющие, она подсела к нам и, невнятно всхлипывая, стала опускать руки в реактивы, а затем облизывать пальцы.

Именно в эти два дня влияние леди Анимы на общую обстановку резко усилилось, и буквально все в доме – от халата до книжной полки – насквозь пропиталось этим беспросветным безумием.

В эти дни у меня даже был зуб на сэра Брэйна. В конце концов, это он заклевал девушку настолько, что она наконец поняла степень безразличия к ее мнению и перестала разговаривать. Будь все как раньше, она бы давно и подробно разъяснила нам все, что мы хотели узнать. А с обозначенной проблемой, пусть даже сложной, бороться несравненно проще, чем с тягостной неизвестностью.

Прошел еще день, а состояние леди Анимы так и оставалось для нас загадкой. Говорить она не желала. Только однажды, когда мы с леди Арт собрались заняться сочинением музыки, дернула меня за рукав и попросилась помогать. Я, конечно, не отказал.

Зарисовка пятая

Зарисовка пятая

-SHER! – Провозгласил сэр Брэйн, еще не опомнившийся от внезапного озарения. – I am SHERlocked! Эта дама влюбилась, какая банальность!

«В самом деле, ужасная банальность», - промелькнуло в моей голове, но я быстро отстранился от этой мысли и вспомнил о своей главной обязанности – поддержании равновесия. Именно сейчас оно собиралось рушиться.

-Какой кошмар, - пролепетала леди Анима, оседая на пол. Это началось.

Она поднялась, медленно подошла к столу с реактивами, обвела его глазами и, стремительно схватив одну из колб, запустила в стену. Послышалось негромкое шипение и звон битого стекла. Следом полетела другая колба, за ней еще одна.

-Ты. Слишком. Много. Думаешь. – Вопила леди Анима, подбирая очередной снаряд. – Почему бы тебе просто не заткнуться, а?

Тут уверенно взятая со стола колба затряслась в руках и упала на паркет. Послышались неприлично громкие рыдания:

-Я вас всех ненавижу! И тебя, и тебя, и тебя тоже, - она последовательно ткнула длинным пальцем в каждого. – И себя. Надо же было достаться такому придурку! И ее я тоже ненавижу!

-Сделайте что-нибудь, - раздраженно велел мне сэр Брэйн, не отрываясь от просмотра напряженной сцены вовне.

-Анима, успокойтесь, - сказал я серьезно.

-А лучше заткнись, - добавил Брэйн.

-Ах заткнуться, значит? – она одним движением подскочила к сэру Брэйну и развернула его к себе. – Согласно Всеобщей Декларации Прав Частей Сознания я имею полную свободу слова, и ты не вправе затыкать мне рот! – И она смачно огрела Брэйна воронкой Бюхнера.

Тот оправился довольно быстро и сразу же вернулся к созерцанию: ему необходимо было узнать, правильный ли ответ он дал.

-Да чтоб ты ошибся, бесчувственное животное, - крикнула Анима, запуская вышитую подушку под потолок.

Следующие полминуты представляли собой последний круг ада. Пока сэр Брэйн и леди Арт увлеченно смотрели в окно, я лицезрел (и, по-хорошему, должен был бы остановить) самую настоящую истерику.

Леди Анима бросалась в стену разнообразными колбами (однако же избирательно хватала со стола только опасные реактивы), кричала что-то про обманутые чувства и заявляла, что Эту Женщину необходимо срочно морально отыметь и заставить просить пощады дважды, даже призналась в любви сэру Брэйну и его непоколебимой гениальности, а в следующее мгновение уже сидела на полу и всхлипывала, бормоча бессвязное «Нельзя обрекать любимого человека на смерть, нельзя! Нехочунехочунехочу! Да чтоб ты ошибся…». И вот на этом «чтоб ты ошибся» она подскакивала к сэру Брэйну и наносила удар очередной посудиной. Так повторялось несколько раз, а я, хоть и был значительно сильнее этой несносной дамочки, никак не мог ее остановить – в нее словно бес вселился.

И вряд ли этот кошмар кончился бы сам по себе, если бы извне не послышался неровный голос: «Хотите, чтобы я умоляла?»

-Аааааааааааа, - внезапно заревела леди Анима во весь голос и выдернула из-под дивана пыльный мегафон.

-Ты даже не поужинал с ней! – Эхом разнеслось по квартире. – Немедленно извинись, скотина бездушная!

Воцарилось молчание. Леди Арт нехорошо улыбнулась.

-А за ужин извини, - самодовольно проговорил Шерлок и вышел вон.

Леди Анима задохнулась от возмущения.

-Теперь я буду вас травить, - пробормотала она, уходя восвояси. – Всех до одного. А тебя, злой диктатор, в первую очередь.

Зарисовка шестая

Зарисовка шестая

Мы привычно устроились у окна, наблюдая изменчивые картины ночного леса. Туман то и дело застилает обзор, но разглядеть силуэты все же удается. Леди Арт вдохновенно срисовывает маслом мелькающие картинки и складирует в уголок, подальше от сэра Брэйна, который уже планирует, каким горючим все это творчество облить.

-Я странно себя чувствую, - шепчет мне леди Анима. – Очень странно.

-Может, вы темноты боитесь? – Предполагаю я.

-Нет, тут не в темноте дело, - девушка качает головой. – Что-то другое. – Она еще немного размышляет и, наклонившись ближе ко мне, говорит совсем тихо: - Мне кажется, я сейчас очень заметно влияю на нашу обитель.

-Сложно сказать, леди Анима. Отчего такое могло случиться?

Она пожимает плечами:

-Понятия не имею. Но уж точно не по доброй воле Хозяина, - и она обиженно поджимает губы.

-Вероятно… - я не успеваю договорить - всех нас отвлекает довольно громкое рычание, доносящееся извне.

Картинки начинают мелькать без всякой системы, шорохи сменяются гулом, в тумане появляются темные дыры. Леди Арт убирает руки от своих художеств, и полная различных оттенков зеленого палитра с мокрым шлепком падает на пол. За деревьями мелькают две красные светящиеся точки. Они гуляют в воздухе, шатаются, дергаются, приближаются и в один момент превращаются в неистовые глаза огромного зверя. Черная шерсть лоснится в отблесках фонарей, тело опасно выгнуто, оскал кровожаден и безупречен.

-Что за… - бормочет недоверчиво сэр Брэйн.

Этой собаке не хватает еще двух голов, чтобы оказаться Цербером и нормального облика, чтобы оказаться просто собакой. Она оглядывается, предупредительно рычит и скрывается за деревьями, когда к пустоши приближается еще один фонарь.

-Это же не… - начинает леди Арт.

-Невозможно физически, - заканчиваю я.

Леди Анима кутается в оранжевое одеяло:

-Значит то, что мы видели…

-Мы ничего не видели! – Срываемся мы в один голос, и слышим, как Шерлок повторяет то же самое.

-Значит, то, чего мы не видели, - не унимается Анима. – Это…

-Бред, - говорю я.

-Галлюцинации, - поправляет сэр Брэйн.

Мы молчим. Сначала несколько минут, потом час и еще немного.

-Господи! – Не выдерживает леди Анима и утыкается в платочек. – На пустом месте! Ни с того, ни с сего! У нас даже в наркотических приходах не было галлюцинаций! Господи, за что?!

-Заткните кто-нибудь эту истеричку, - кричит сэр Брэйн.

-Извольте сохранять лицо, мистер! – отвечает леди Анима, отворачиваясь.

-А зачем? Нам вообще теперь можно творить все, что угодно, - отстраненно сообщает Брэйн. – Кому мы нужны, если поток информации не соответствует действительности?

Мы снова молчим. Леди Анима мрачно завывает в углу, сдирая бумажные обои. Я стараюсь не впадать ни в панику, ни в меланхолию, но получается плохо.

-Нам, видимо, придется сменить род деятельности, - угрюмо замечает сэр Брэйн. Леди Анима начинает завывать громче.

-Можем музыку писать, - предлагает леди Арт. Окно ее больше не интересует.

Ответ получается желчным и саркастичным:

-Ну да, конечно, пока не выясним, что вместо скрипки играем на водосточной трубе!

-Нок… - начинает леди Арт, слегка оживившись, но я быстро прижимаю палец к губам, и она останавливается. Не хватало еще, чтобы кто-нибудь услышал. Сэр Брэйн с его канистрами керосина давно добрался бы до иностранной поэзии, если бы знал, что она здесь.

Леди Анима подскакивает с пола и начинает лихорадочно наматывать круги по гостиной.

-Это же неправильно, - рыдает она, размахивая руками. – Так не должно быть! А может быть, мы уже давно бредим, а? Ну кто, кто может ручаться, что мы воспринимаем все так, как есть?! Может быть это все иллюзия?!

-Угу, и ложки нет, - невесело усмехается леди Арт.

Сэр Брэйн глядит на нее исподлобья:

-Я, кажется, стирал этот бред.

-А я сохранила копию. Перестаньте поджигать все подряд, я люблю кино.

-Ну а я не люблю, - сухо отвечает Брэйн и достает из шкафчика стакан.

-Какое кино?! – Вскидывается леди Анима. – Какие еще ложки? Вам что, совсем нет дела ни до чего? Это же кошмар, можно смело стреляться – жизнь кончена!

Проходит несколько часов, за окнами становится светло и хмуро. Сэр Брэйн допивает вторую бутылку односолодового, леди Анима продолжает носиться по комнате и всячески убиваться. Я тоже хотел, было, убиться, но, когда я сообщил об этом леди Арт, она заявила, что «убиваться сейчас слишком мэйнстримно». Что такое «мэйнстримно», я не знал и был совершенно уверен, что нам это понятие не нужно, но сэр Брэйн и бровью не повел – только глядел обреченно в свой полупустой стакан. Я все же решил не убиваться и стал думать, в какой профессии может пригодиться галлюцинирующий гений.

Леди Анима внезапно замирает на месте и, заметно повеселев, произносит:

-А вдруг это… нейросифилис, например? Тогда это временно, и…

-Сифилис? – Выплевывает сэр Брэйн. – Ты сама-то себя слышишь?

Леди Анима снова грустнеет:

-Извините, я не подумала.

-Надо было трахнуть кого-нибудь, - серьезно заявляет леди Арт. – Тогда была бы надежда.

Я понимаю, что настало время сменить тему.

-Леди Арт, - говорю я. – Вы не придумали, чем мы могли бы заниматься теперь?

-Художественным творчеством? – Предлагает она неуверенно.

Я недовольно мотаю головой:

-Скучно!

-Зато подходит идеально. У творческих людей, знаете ли, есть такой постулат: если я что-то вижу – не факт, что это есть; если я чего-то не вижу – не факт, что этого нет.

На середине этой фразы у сэра Брэйна начинает вытягиваться лицо.

-Не факт, - повторяет он, сверкнув глазами. – Не факт!

-Что «не факт»? – осторожно интересуюсь я.

-Вам же только что сказали, что «не факт»! Бога ради, как можно быть такими идиотами?! – Он поднимает голову к потолку. – Хозяин, да у вас приход!

-Но он же не… - бормочет леди Анима, но сэр Брэйн перебивает:

-Не факт!

До нас, наконец, доходит.

@темы: Sherlock, дебильные рассказики, фанфикшн

---

Ни разу не новость

Такое дело: мне сказали, что я остаюсь в дефолт сити. В дефолт сити этой страны, да. Не знаю, кто куда едет, кто где, и вообще ничего не знаю. И не спрашивала. Знаю только, что я буду здесь. Не сказать, что я прямо удивлена - все-таки ничего выдающегося. Но чувства смешанные. Я даже не знаю, хотела ли я поехать. Хотела, наверное. Немножечко поехать, немножечко поиграться и вернуться через немножечко времени. Но так не бывает, поэтому все правильно и закономерно. И все равно не знаю.
Съездила к родителям. Мама попыталась изобразить сопереживание, но она не актриса же. Папа признался, что очень рад, безмерно счастлив и вообще выпьет за это при любом удобном случае. Папа у нас честный. Мне налили красного, и я долго, старательно, с энтузиазмом разглагольствовала о вреде шаблонов и про заученное "все не так эпично, как кажется".
А еще мне очень хочется узнать, что думает об этом сестра, но я понятия не имею, как у нее спросить. То есть нужно придумать безупречную аналогию так, чтобы было и похоже, и неправда. Какую, а?... Блядь, кого я спрашиваю - я ж тут одна
В общем, я подумала еще немного. Совсем чуть-чуть. И решила, что оно к лучшему. Отмазка для слабаков!
Кстати, из левых человеков только один, кажется, понял, отчего ж мне так невесело. Кто бы сомневался.

@музыка: Yesterday

@темы: дорогой гребаный дневник, а я ветошь, тупые мысли за жизнь

---

Кхм.
Дорогой гребаный дневник,
Я немерено рада, что ты появился, ага. Потому что, когда мне было двенадцать лет, у меня не было розового пушистого дневничка. И когда мне было пятнадцать лет, тоже не было. И в восемнадцать и даже в двадцать лет. Еще бы в сорок завела.
А еще я никогда ничего не писала - ни любовных посланий, ни дебильных рассказиков, ни тупых мыслей за жизнь. А теперь мне захотелось. Поэтому здесь будет очень много дебильных рассказиков и тупых мыслей за жизнь. Извини.
Кстати, по большей части тупые рассказики будут в жанре фанфикшн. Извини два раза.
Я не знаю, зачем ты в сети. Честно. Но тебе-то все равно, а мне так больше нравится.
Спасибо, что выслушал. Надеюсь, мы подружимся.

@темы: дорогой гребаный дневник